Зов сердца Начальник HIM Вилле Вало наконец-то согласился выйти из тени и поделиться с простыми смертными собственным мироощущением, размышлениями о себе, своей группе, новом альбоме «Dark Light» и, разумеется, о курении.

В данный момент, когда я пишу эти строки, наша банда находится на отдыхе. Кла-вишник Бертон проводит в Англии медовый месяц, а гитарист Линде сидит дома с семьей, поэтому они в написании этого текста не участвуют. Я же отвисаю в местном пабе «Punavuorinen Ahven», что в переводе означает «Вершина красного холма». К счастью, компанию мне составляют Мидже (басист) и Гас (барабанщик), которые, в случае чего, помогут мне справиться с первой в моей жизни писаниной. Итак, с чего начнем? Пожалуй, с выпивки будет вернее всего...
Первый раз я напился в 13 лет на вечеринке у друга. У большинства людей в силу определенных причин навеки вырабатывается отвращение к какому-либо напитку. В моем случае это джин: в тот раз я сильно его перебрал...
Мой отец иногда позволял себе пропустить немного виски. Когда мне было два или три года, я впервые увидел у него в руках рюмку и спросил, что в ней налито. «Это не для детей», — ответил папа. Разумеется, я тут же попросил дать мне попробовать. В надежде привить мне не­приязнь к алкоголю, отец позволил сделать глоток и чуть не шлепнулся в обморок, когда я осушил рюмку в один присест и заявил, что мне понравилось. Так было положено начало моему падению. В общем, сейчас я сижу здесь, пью пиво и не могу дождаться того дня, когда смогу снова приняться за работу. Музыка позволяет мне быть в форме. В свободное же время я просто бездельничаю: встану с утра, посмотрю какой-нибудь фильм, выпью пapy чашек кофе, пару банок «Red Bult», выкурю пару пачек сигарет, а после бесцельно слоняюсь с друзьями по улицам.
Я не был в Европе четыре месяца — все это время мы писали «Dark Light» — и, вернувшись сюда, чуть было не спятил. Из-за разницы во времени (в Лос-Анджелесе сутки начинаются на 11 часов позже, чем в Финляндии) я начинал пить с восьми часов утра. Жуткое было время...
Курю я, конечно, тоже немало. Удивительно, как много было сказано об этой моей привычке. Но ведь огромное количество других людей курит не меньше моего. Наверное, дело тут в том, что меня часто видят с сигаретой на сцене. Признаюсь: раньше на концертах я сильно нервничал, и курение помогало снять напряжение. Сейчас уже это стало привычкой, но не как допинг или фишка какая, а скорее как нечто, помогающее мне держать марку во время выступления. Говорят, курение может навредить моему организму, но это меня не волнует. Помимо сигарет существует куча других вредных штуковин. Тем более что легкие у меня в полном порядке. Мой врач говорит, что курение может плохо повлиять на голос, но и в этом я большой беды не вижу. Конечно, у меня не самый елейный вокал, однако, на мой взгляд, он все-таки слишком мягкий. Фактический делаю то же самое, что и гитарист, меняющий струны на своей гитаре на более толстые. Мой инструмент — голос, поэтому, чтобы сделать его более низким и грубым, я выкуриваю сигарету или делаю пару глотков «Jack Daniels». Послушайте Леонарда Коэна, Тома Уэйтса или Марка Лэнигана. Невозможно так петь, если ты не выкуриваешь по шесть десятков «Marlboro» вдень. Мне всегда нравились грубые и низкие мужские голоса, да и самому от природы достался весьма мрачный баритон, поэтому негоже было бы как-то его осветлять и косить под прыщавого юнца.
На нашем новом диске есть композиция «Drank On Shadows», в которой мой голос звучит как ворчание пьяного матроса. Вокальная партия довольно грубая и неточная, но в этом-то и фиш­ка. Получилось живо и естественно. Я считаю, что в наше время, когда в студиях есть тучи приборов, позволяющих идеально записать что угодно и как угодно, добиться достоверности удается далеко не всегда. В этот раз мы целиком сконцентрировались на студийной работе, не особо беспокоясь о том, как песни будут звучать живьем. Отрепетировать все можно и после записи. Кстати, вот что мне всегда нравилось в Black Sabbath, так это их достаточно незамысло­ватые живые выступления, хотя на пластинках они всегда звучали жирно и сочно.
Подобным образом действует и наша группа. Во время концертов мы никогда не используем какие-либо «подкладки» и тому подобные фиговины. Такими средствами можно достичь очень крутого звучания, однако все это сильно стесняет и ограничивает музыкантов. Мне нравится, когда случается какое-нибудь стремное дерьмо, потому что это и есть настоящий рок-н-ролл. Рок должен нести в себе хаос, непредсказуемость. Так работали Led Zeppelin, Black Sabbath и The Doors. Что касается групп, использующих «подкладки», отпускающих в перерывах между песнями одни и те же заученные шутки, пользующихся услугами стилистов и гримеров, то это уже не рок-н-ролл. Я непризнан) и не понимаю этого. Рок-н-ролл должен быть грубым, спонтанным, странным, непостоянным. Надеюсь, что мы представляем собой именно такой случай. Дерьмовые концерты так же важны, как и хорошие. Помнится, после нашего концерта в Нью-Йорке, перед которым я немного перебрал с алкоголем, все бульварные газетенки запестрели заголовками типа «Вилле облажал шоу». Поначалу я был весьма смущен, однако впоследствии лишь смеялся над этим случаем.
К сожалению, тот концерт оказался единственным нашим заметным выступлением в США. New York Times даже напечатала разгромную рецензию, в которой назвала HIM самой дерьмовой группой всех времен и удив­лялась, как это у нас хватило ума пересечь Атлантику лишь затем, чтобы нажраться в хлам перед толпой американских фанатов. Однако этим самым фанам шоу понравилось. Дэйв Уиндорф из Monster Magnet сказал мне, что мы устроили самый угарный рок-н-ролл за последние годы.
Я часто читал в различных журналах, будто HIM — мой собственный проект, а остальные музыканты лишь получают зарплату и работают в группе на птичьих правах. На самом деле мы — команда братьев, объединенных едиными музыкальными пристрастиями. Тем не менее, друзья, как вы относитесь к тому, что большую часть материала пишу я? Задам-ка я вопросы Гасу и Мидже.
— Гас, ты сам талантливый композитор, однако до сих пор у нас не было особенных размолвок.
Гас: Не думаю, что я мог бы написать песню для HIM. И мне всегда нравилось твое творчес­кое мышление. (ОК, я заплатил ему за то, чтобы он сказал это.) Я безумно фанатею от первых записей HIM и не думаю, что смог бы когда-либо сделать нечто подобное.
— А ты, Мидже? Чувствуешь ли ты себя ущемленным в творческих амбициях?
Мидже: Вовсе нет. Мыс тобой только водном не сходимся. Ты слишком быстрый, а я — тормоз. У тебя куча идей, в которые я только и делаю, что въезжаю на протяжении последних 15  лет.
— Случалось ли мне принимать такие решения, которые не устраивали бы остальных участников группы? Что скажете на это, ребята? За исключением того факта, Гас, что тебе не понравился альбом «Deep Shadows...» .
Гас: Единственное, что мне не понравилось, это продюсирование. Вышел слишком попсовый микс, на мой взгляд.
— Тем не менее, ситуация была довольно щекотливая. Мы ведь начали работу над теми песнями задолго до того, как ты пришел в группу, и не очень-то приятно было слышать, как ты поносишь последними словами наши песни. Помнится, мы много чего сказали друг другу на этот счет.
Однако, я полагаю, теперь мы друзья, раз си­дим тут за одной барной стойкой и пьем одно и то же пиво. Дорогие коллеги, поймите: в первую очередь я пишу песни не для вас, а для себя (это я говорю Гасу и Мидже). Я могу лишь надеяться на то, что они вам понравятся и мы сможем начать над ними совместную работу. Это все равно, что создать скелет, а потом сообща вдохнуть в него душу, снабдить его мускулами, внутренними органами и посмотреть, что в итоге вышло.
Стало быть, все мы своим положением в группе удовлетворены и считаем, что «Dark Light» — великолепный альбом, где каждый из нас показал себя с лучшей стороны. Впрочем, запись никогда нельзя считать законченной, поскольку нам приходится по-новому переигрывать одни и те же песни на каждом концерте. Меняется атмосфера, меняется настроение... Сейчас для нашей группы настали поистине великие времена. Редко удается достичь такого единения во взглядах сразу пяти человек. Или, быть может, четырех... Все-таки Гаса частенько заносит совсем не туда. Тем не менее, чем дольше мы общаемся друг с другом, тем больше сближаемся. Надеюсь, ничего плохого не случится и мы зададим жару на каждой концертной площадке, которая попадется нам на пути.
Впрочем, если наш альбом окажется на фиг никому не нужен и мы снова станем играть по клубам перед аудиторией в 200 человек, я не буду жаловаться на судьбу. Конечно, это будет боль­шое разочарование, однако всегда надо быть готовым к тому, чтобы упасть вниз, наесться дерьма и найти в себе силы снова подняться наверх.

Вилле Вало